Военные действия - Страница 97

Роджерсу стало стыдно за то, что он усомнился в члене своей команды.

Сострадание Катцена объяснялось его силой, а не слабостью. Ему следовало это понять.

У подножия горы рядовой Мюсикант, фалах и солдаты из группы в как могли помогали раненым курдам. Пострадавших от газовой атаки террористов сковали за большие пальцы и посадили на землю. Семеро обожженных лежали на траве. По указанию Мюсиканта десантники подкладывали под ноги обгоревших людей ветки. Он уже израсходовал весь запас плазмы на наиболее тяжелых раненых и теперь делал им инъекции эпинефри-на. Ему помогал Фалах, получивший в «Миста'аравим» базовую медицинскую подготовку.

Весь экипаж РОЦа, за исключением полковника Се-дена и ухаживающей за ним рядовой Девонн, расположился в тени деревьев.

Генерал Роджерс согласился принять медицинскую помощь только после того, как будут обработаны раны полковника Седена.

Он приблизился к лежащим на земле курдам. Крайний слева находился без сознания, на его груди и руках чернели страшные ожоги. Дыхание вырывалось с хрипом.

– Этот человек держал пистолет у виска полковника Седена, в то время как его сообщник по имени Хасан жег полковника сигаретой. Его зовут Ибрагим.

– Ибрагим вряд ли доживет до суда, – проворчал Мюсикант. – Ожоги третьей степени и серьезное поражение дыхательных путей.

Обычно Роджерс сочувствовал раненым бойцам независимо от их убеждений. Но этот тип не был солдатом. Это был террорист, обыкновенный преступник.

Август посмотрел в глаза старого друга.

– Оставьте их, генерал, – произнес он.

– Сейчас, – ответил Роджерс и перешел к следующему. Распростертый на земле курд был в сознании и смотрел в небо непокорными, злыми глазами.

Роджерс равнодушно показал на него стволом пистолета.

– А этот?

– Этому повезло больше других, – ответил Мюсикант. – Наверное, командир.

Они защищали его как могли. У него ожоги второй степени и легкий шок. Выживет.

Некоторое время Роджерс вглядывался в лицо курда, потом присел рядом с ним на корточки.

– Этот человек меня пытал.

– Мы заберем его в Соединенные Штаты, – произнес Август. – Он предстанет перед судом. Его преступление не останется безнаказанным.

Роджерс не сводил глаз с ожесточенного и непокорного лица Сиринера.

– Когда его будут судить, – произнес генерал, – курды начнут похищать и казнить работающих в Турции американцев. Или подорвут в воздухе американский самолет. Или подложат бомбу в американскую корпорацию. Суд над этой сволочью станет настоящим бедствием для нашей страны. Знаешь, в чем заключается ирония?

– Нет, генерал, – устало произнес Август. – Скажите.

– В том, что требования курдов в принципе справедливы. Суд окажется для них лишней возможностью привлечь внимание к своим проблемам. Мировая общественность посчитает его действия обоснованными и понятными. То, что он жег живого человека паяльной лампой и унижал женщину, будет расценено как героизм.

Про него скажут, что он пошел на это ради блага своего народа.

– Ну, мы еще посмотрим, – возразил полковник Август. – Существует и другая точка зрения. О ней узнают тоже. Об этом мы позаботимся.

– Каким образом? – спросил Роджерс. – Вы не имеете права раскрываться.

– Достаточно будет ваших показаний. Вы заслуженный человек, военный герой.

– Они докажут, что мы шпионили за ними и вынудили их на ответные действия. А я убил их товарища в Турции и уже тем самым заслужил наказание. Они обвинят нас даже в уничтожении этой... пастушьей пещерки.

До офицеров донесся гул двигателя РОЦа. Август встал между Роджерсом и Сиринером.

– Поговорим позже, сэр. Мы выполнили задачу. И можем этим гордиться.

Роджерс промолчал.

– С вами все в порядке?

Генерал кивнул.

Август отошел в сторону и включил радиопередатчик.

– Сержант Грей, – произнес он в микрофон, – приготовиться к запуску таймера.

– Слушаюсь, сэр!

Август повернулся к десантникам.

– Остальным приготовиться к...

Полковник вздрогнул от прогремевшего выстрела и резко обернулся.

Сжимающая пистолет голая рука генерала была опущена вниз. Из ствола к остекленевшим глазам Роджерса поднимался синий дымок. Генерал смотрел, как вытекает кровь из дыры во лбу Сиринера.

Август резким движением вырвал пистолет из руки старого друга.

– Это ты выполнил свою задачу, Берт. А я еще нет.

– Майк... какого черта?.. Что ты сделал?

– Вернул свою гордость, – ответил генерал, глядя в глаза Августу.

Потом Роджерс повернулся и медленно побрел по направлению к дороге.

Услышав выстрел, экипаж РОЦа повскакивал на ноги. Теперь Роджерс мог улыбаться. И улыбнулся. Предстояло извиниться перед Филом Катценом.

Лицо полковника Августа посерело. Он приказал Мюсиканту закончить с ранеными и полковником Седеном. Затем протянул пистолет рядовой Девонн.

– Сэр, – произнесла она. – Никто ничего не видел.

Курд был убит в ходе перестрелки. Август мрачно покачал головой. – Я знаю Майка Роджерса всю свою жизнь. Он еще ни разу никому не солгал. И вряд ли изменит своим правилам.

– Его отдадут под суд! – воскликнула Девонн.

– Знаю! – рявкнул Август. – Именно это меня и волнует. Майк сделает то, что хотел сделать этот курд. Он использует суд как свою трибуну.

– Зачем? – растерянно спросила Девонн.

– Затем, – нервно вздохнул Август, – чтобы показать Америке, как надо поступать с террористами. А всему миру – что Америка не намерена больше их терпеть.

Повернувшись к подъехавшему РОЦу, полковник скомандовал: